Mount Eerie, Amadou & Mariam, The Magnetic North, Шеклтон и другие

Mount Eerie «Clear Moon»

Фил Элверум — тридцатитрехлетний житель маленького американского городка Анакортс, вундеркинд (свой первый альбом он записал чуть ли не в семнадцать), выпустивший три десятка пластинок под именами The Microphones и Mount Eerie. Сильной стороной Элверума всегда был звук; с юности он учился самостоятельно записывать и продюсировать свою музыку, начиная с самых простых аналоговых магнитофонов. Долгое время на записях Элверума звучал по большей части акустический фолк — но благодаря тому, как он был записан, он был ни на что не похож: завывающий голос, тихая гитара, редкие дополнительные инструменты — все это складывалось в совершенно особенную субстанцию. Принято считать, что лучшие свои пластинки музыкант выпустил в середине прошлого десятилетия, а потом слегка сдал: мелодии стали совсем уж неразборчивыми, на смену минимализму пришли громыхающие гитары, барабаны и стена звука, изредка перемежающиеся акустикой, пропала свежесть. На самом деле Элверум окончательно переключился с мелодий и структур на собственно звук, материю музыки. И «Clear Moon» прекрасно иллюстрирует этот тезис. Тут звучит обычный для Mount Eerie набор: медленные репетитивные песни с плотным звуком, дроун-фолк под гитару с протяжным синтезатором. Мелодии — практически пунктирные, композиционные находки тонут в общем гуле. Тем не менее за счет свойств текстуры (тембра голоса, расположения инструментов по частотам — всего того, на что как бы не принято обращать внимание) «Clear Moon» справляется со своей задачей: создает очень особенную атмосферу. В принципе, всю музыку Элверума можно охарактеризовать одним ощущением: ты выходишь холодной ночью из дома, встаешь и вглядываешься в темноту. Просто раньше он писал об этом песни, а теперь помещает слушателя в нужную обстановку. Г.П.

«House Shape»

BadBadNotGood «BBNG2»

Затея, по идее, из серии «как вам это понравится»: трое студентов канадского джазового колледжа, ни одному из которых в России бы даже не продали крепкий алкоголь, объединились на почве любви к новому молодому и грязному рэпу — и затеяли разыгрывать его по-своему, с помощью ритм-секции и фортепиано, причем барабанщик на концертах выступает в костюме свиньи (см. обложку). Впрочем, уже по названию можно понять, что понравилось — как-никак второй альбом; и понравилось не зря. Если первый альбом BadBadNotGood целиком состоял из кавер-версий, то на этом есть энное количество своих сочинений, но метода трио остается неизменной: это инструментальный рэп, транспонированный в современный джаз, лаконичный, емкий, изобретательный и качающий, как мало что. При этом тут находится место и нежным чувствам, и неожиданным оттенкам, обогащающим оригиналы: скажем, тайлеровский трек «Bastard» тут становится неожиданно грациозным и меланхоличным; интересна и очередная итерация «Limit to Your Love» — кавер на кавер Джеймса Блейка на Файст. На самом деле, то, что делают BadBadNotGood, только на первый взгляд удивительно: в конце концов, и рэп, и джаз изначально — черная уличная музыка (пусть все участники группы и белые); в конце концов, со стороны инструментального хип-хопа и новой электроники к джазу уже вплотную подошел хотя бы Flying Lotus — и BadBadNotGood просто-напросто стучат в ту же дверь с другой стороны. Очень артистично стучат. А.Г.

«Bastard/Lemonade»

Laurel Halo «Quarantine»

Новое приобретение практически никогда не промахивающегося электронного лейбла Hyperdub: молодая американка Лорел Хейло, которая уже успела выпустить несколько малоформатных записей и даже записаться в серии «FRKWYS» с Лопатиным, Ферраро, Борденом и Годеном. «Quarantine», ее первый настоящий альбом, — это, в сущности, поп-пластинка: своевременная, хоть и нетипичная электроника, построенная на синтезаторных волнах, мелодичные песни, ведомые голосом (который, как в традиционных поп-записях, выведен на передний план). В то же время — одна из самых непроницаемых и любопытных записей года. Для альбома, где девушка в одиночку поет под инструмент (а это так и есть, несмотря на все ухищрения и наслоения, ближайшими коллегами Хейло кажутся девушки с гитарами), «Quarantine» на удивление кажется не обращенным к слушателю: Хейло поет ангельским голосом под синтезаторные переливы, и кажется, что слушатель этой музыке совершенно не нужен — она играет сама для себя, а мы так, оказались рядом случайно. В этих песнях много диссонанса, неловкостей и противоречий, красота не стремится вылезать на поверхность. Немного мазохистский получается опыт, как с некоторыми альбомами Бьорк: автору явно интереснее какие-то свои штуки, чем красота, которая нужна всем остальным. Но она в ее музыке все равно запрятана. Она все равно здесь есть. Г.П.

«Years»

Amadou & Mariam «Folila»

Про удивительный малийский слепой семейный дуэт и их впечатляющие карьерные перипетии (от проблем с французской ФМС до дружбы с Деймоном Албарном и концертов с Scissor Sisters) мы уже как-то рассказывали — в случае «Folila» разумнее, пожалуй, будет перечислить тех, кто тут в соучастниках. Тот же Албарн. Сантиголд. Тунде Адебимпе и Кип Мэлоун из TV on the Radio. Джейк Ширс из тех же Scissor Sisters. Лондонская девица на музыкальном самообеспечении Ebony Bones. Плюс еще некоторое количество менее значимых людей — но и этих уже достаточно. Можно, конечно, покривиться — вот только так, мол, массовая публика и готова принять африканскую музыку, когда она приспособлена к западному уху и снабжена набором завлекательных ярлычков, но какого, собственно, черта? Амаду и Мариам, в конце концов, всегда тянулись к западной музыке и переводили ее на собственный вязкий и полиритмичный язык — и «Folila» в данном случае, можно сказать, апофеоз. Переливчатая гитара, юркая перкуссия, пустынные духовые и губная гармошка — все малийские родимые пятна музыкантов тут налицо (собственно, альбом свели из двух — один был записан в Америке с тамошними друзьями, другой в Бамако с местными товарищами), при этом к ним зачастую прибавляется американский инди-грув и — в огромном количестве — цепкие припевы. Одна из самых многообразных и ярких пока летних записей, а что до аутентичности — так в нашу эпоху мультикультурализма в Amadou & Mariam, может статься, даже больше правды, чем в иных корневых личностях. А.Г.

The Magnetic North «Orkney Symphony of the Magnetic North»

Эрланду Куперу, вокалисту группы Erland & The Carnival, приснился сон: ему явился призрак покончившей с собой в XVII веке жительницы шотландского графства Оркни (где сам Купер родился), которая попросила его написать альбом про их общую родину и даже предоставила ему треклист с названиями и несколько мелодий. Купер пригласил с собой Саймона Тонга и фолк-певицу Ханну Пил, и втроем они отправились путешествовать по Оркнейским островам и сочинять про них песни. Про «Orkney Symphony of the Magnetic North» существует еще много любопытных подробностей, какие принято писать в пресс-релизах: например, альбом назван в честь тревелога, написанного в 1932 году про острова человеком по имени Джон Ганн. И так далее. Но это все, в сущности, совершенно неважно: музыка The Magnetic North говорит сама за себя, она настолько пропитана духом севера Великобритании, что перепутать его невозможно ни с чем. На «Orkney Symphony» звучит величественный симфонический фолк, богато и небанально аранжированный, классические мелодии и оркестровые инструменты здесь сплетаются с синтезаторами и электронными звуками. Музыка красивая и как бы безвременная — Куперу со товарищи удалось поймать странную псевдотрадиционную ноту; скажем так, с одной стороны эти песни кажутся настоящими песнями Оркнейских островов, которые могли исполнять местные жители, с другой — песнями из какого-то хорошего, но фальшивого мюзикла. Получается такой перевертыш, как история с призраком: да, конечно, это неправда, но хочется верить — потому что история хорошая. Г.П.

iamthemorning «~»

Была когда-то в Петербурге перспективная группа iky que — дуэт, который играл замороченный романтический трип-хоп, имел в загашнике сильную песню «Last Breath» и потом распался в силу творческих и личных разногласий между участниками. Бывшая вокалистка iky que потом собрала iamthemorning — камерный песенный оркестрик, явно вдохновленный разнообразными трепетными исландцами и прочими сказочными скандинавами; вот и альбом даже называется поэтическим символом «тильда». Ну и соответственно: текучие клавишные, пронзительные струнные, инфантильные коммунальные хоры, ну и летящий над всем этим голос морской нимфы; тексты, разумеется, на английском и, разумеется, про любовь. Красиво и драматично, спору нет; и, пожалуй, такой новой музыки — которая могла бы звучать в сидячем зале с бархатными креслами, а не в прокуренном клубе, — ощущается определенная недостача. Другой вопрос, что iamthemorning — это тоже своего рода эскапизм, уже сугубо внутримузыкальный; эти люди демонстративно не желают иметь ничего общего с той музыкой, которая звучит вокруг них; впрочем, если кто-то желает жить в своем таинственном лесу и не казать носа наружу — это тоже их свободный выбор. А.Г.

James Blackshaw «Love Is the Plan, the Plan Is Death»

Джеймс Блэкшоу — американский гитарист-примитивист, наверное, лучший современный продолжатель дела Джона Фэи (сам Блэкшоу от такого сравнения отнекивается, но без него, конечно, не обойтись), человек, одинаково уместно выглядящий в составе Current 93 и в качестве разогрева группы Swans. Блэкшоу виртуозно владеет двенадцатиструнной гитарой, записал на этом непростом инструменте несколько блестящих альбомов; в последнее время, впрочем, по его собственному признанию, он устал от этого инструмента и переключился на более минималистичную, камерную музыку с шестиструнной гитарой и фортепиано. «Love Is the Plan, the Plan Is Death» — продолжение этой линии. Многие музыканты, зашедшие далеко в плане исполнительского мастерства (а Блэкшоу в своей игре в какой-то момент перестал походить на человека, с такой скоростью и точностью он может играть), возвращаются к простоте — и Блэкшоу тоже проходит этот путь. «Love Is the Plan» — это запись человека, вновь обнаружившего простую радость музыки. Блэкшоу играет обычные как будто гитарные мелодии, но говорит через них больше, чем через сотню сложных. Он мешает гитару с органом, так, будто услышал их сочетание впервые. Он даже на фортепиано, на котором, по правде говоря, до сих пор играл достаточно скучно, играет так, как будто до него про этот инструмент никто раньше не слышал, — и получается увлекательно. Ничего воздушнее, легче и человечнее Блэкшоу доселе не записывал; периодически на альбоме слышно, как Блэкшоу тяжело дышит, играя на гитаре, — в других случаях такой дефект записи раздражал бы, а здесь очень к месту. Надо, впрочем, добавить, что, наверное, чтобы оценить «Love Is the Plan, the Plan Is Death» по-настоящему, стоит послушать остальные альбомы Блэкшоу. Совет, в нынешнее время звучащий как издевательство, но его, как и Джона Фэи, лучше слушать подряд — чтобы оценить развитие мысли и чувства. Г.П.

«A Momentary Taste of Being»

Daughn Gibson «All Hell»

Эту пластинку совсем уж не назовешь свежевышедшей, потому что появилась она еще в январе — но и умолчать о ней было бы неправильно. Дон Гибсон, тридцатиоднолетний человек из штата Пенсильвания, в прошлом работавший водителем грузовика, а сейчас вроде как служащий в отделе кадров грузовой компании, сделал довольно удивительную вещь: совместил Джонни Кэша с Джеймсом Блейком, Скотта Уокера — с Animal Collective, Ника Кейва — The xx, ну и так далее. То есть свел вместе классическую американскую (и вообще англосаксонскую) крунерскую традицию с новейшими тенденциями, причем преимущественно с помощью клавишной полуакустики и собственного голоса, разъятого на эхо. «All Hell» — это такое цифровое посткантри, полуночная экзистенциальная лирика, спетая глубоким баритоном и сделанная с пониманием того, что паузы в музыке сейчас важнее того, что между ними, а ада, соответственно названию, нет, кроме того, что рядом. Очень убедительная и увлекательная запись — даже странно, что вокруг нее почти не шумели. Впрочем, тридцатиоднолетнего человека, работающего в отделе кадров грузовой компании, это вряд ли расстроит и остановит. А.Г.

«Too Tiffany»

«ВЧ» «Наши ночные полеты»

«ВЧ» — это Иван Чернявский и Михаил Иванов, московские музыканты и, сразу признаемся, наши друзья, на что, если угодно, можно делать любого размера скидку. «Наши ночные полеты» — их первый альбом, и звучит на нем предельно прямодушная и простая поп-музыка: не стесняющиеся своей форматности песни под синтезатор и электрогитару, с куплетами и припевами, с доступными и местами гениальными мелодиями. Это немодная и как бы архаичная музыка: альбом звучит, как ревайвл какой-то особенно искренней волны попсы, которой в России никогда не существовало. Если прислушаться, «Наши ночные полеты», на самом деле, очень любопытно сделан, но надо признать — чтобы прислушаться, приходится немного выключить голову, убрать невидимый барьер. Да, понятие guilty pleasure вроде бы растеряло всякий смысл, но все равно «Наши ночные полеты» поначалу скорее смущают; может быть, оттого, что это очень искренние, открытые песни — так же сбивает с толку, когда малознакомый человек вдруг начинает рассказывать тебе про свои глубоко личные проблемы. Если же с этим смущением справиться, то вопросов уже не возникает: наивный поп — это только оболочка, за которой скрываются удивительные песни; Чернявский и Иванов рассказывают на этом языке захватывающие истории. Музыка «ВЧ» доставляет чистое, практически детское наслаждение, как любая вещь, сделанная без задних мыслей и сложных концепций. У меня лично от нескольких моментов на альбоме по коже пробегали мурашки: от путешествия во времени под конец «Бумажного цветка», от хитового припева «Гроз», от до смешного прямолинейной, но срабатывающей концовки «Асфальта», да просто от того, что это невероятно искренняя, вымученная и выношенная запись — и это прекрасно слышно. Г.П.

Shackleton «Music for the Quiet Hour»

Серьезный британский мужчина Сэм Шеклтон к настоящему моменту явно превратился в одного из самых мозговитых электронных продюсеров наших дней — другой вопрос, что известно это скорее аудитории журнала The Wire, чем продвинутой публике, потому что и движется Шеклтон параллельным курсом что к танцевальному мейнстриму, что к новейшим постдабстеповым изыскам. Шеклтона интересуют пространственные возможности техно, минимализм скорее в академическом смысле, использование этнических перкуссий — в общем, материи скорее лабораторные, чем прикладные, но крайне любопытные. «Music for the Quiet Hour» в этом смысле — не то чтобы самая показательная запись, но одна из лучших; одновременно плотная и разреженная музыка, строящаяся на мельчайших изменениях ритмических паттернов, танцующая вокруг техно, даба и эмбиента, но не принадлежащая ни к одному из этих жанров. Местами врубаются какие-то голоса, местами начинается почти ритуальная мистика, кое-где похоже на группу Coil, но это все-таки запись не про изобразительность и не про атмосферу; она именно про выдающимся образом придуманную структуру: бывает и так, что несущие конструкции красивее любого декора. А.Г.

«Part 2»