Anklepants — приапическая электроника из Австралии

Никогда еще выражение «ох и залупа» так исчерпывающе не описывало творчество отдельно взятого музыканта. Залупа — это про внешний вид Anklepants; его впечатляющих размеров половому органу (растущему оттуда, откуда у обычных людей, как правило, начинается нос) позавидует сам Джона Фэлкон. Ох — это про музыку, перверсивное электро с всполохами брейккора и дабстепа. И то, и другое, что характерно, в хорошем смысле — попробуй поищи столь же дикое и вдохновляющее сочетание лука и звука.

Рикард Фарши — так зовут этого демона-заклинателя одноглазой змеи, затейливо приплясывающей в такт музыке, — персонаж непростой. Под мошонкой из вспененного латекса скрывается светлая голова Джошуа Хеда, австралийца, перебравшегося в Берлин, мастера аниматроники, чьи пугающе реалистичные чудища разбрелись по целому ряду голливудских блокбастеров от недавних «Звездных войн» до «Прометея». Собственно, выдающиеся навыки Хеда и позволили ему не только соорудить маску фаллического Человека-слона, но и собрать контроллер, позволяющий играть музыку на сцене, непрерывно забавляясь со своим монструозным фальшпенисом. По словам музыканта, верное движение рукой во время выступления значит столько же для успеха всех затеи, сколько и координация движений хэви-металлического ударника во время забойного соло на барабанах — то есть фактически все. Таким образом, вечно эрегированный член Фарши указывает на нехватку карнавала в жизни и тем более в современной электронике, страдающей хроническим радикулитом от постоянного корпения за лэптопом. Для Джошуа же все началось с невинного детского увлечения радиоуправляемыми автомобилями — а теперь он конструирует для фильмов сочленения мутировавших ос-убийц, кибернетических собачек и прочие ночные кошмары, среди которых его концертное облачение смотрится невинной фрейдистской фантазией. Как замечает музыкант, даже его маска, вызывающая на концертах не столько страх и отвращение, сколько неподдельный восторг, создавалась для одной сюрреалистической зарисовки, но в итоге пригодилась по другому адресу. К тому же в ней и впрямь нет ничего особенного отталкивающего — пожалуй, механический гангренозный фаллос будет даже поприятнее таких достижений современной культуры, как раменбургер или укороченные брюки-дудочки. Сам Фарше называет это лицом (или же facé — обратите внимание на использование акута, еще одного странного пунктика Фарши, использующего его ни к селу, ни к городу) — что же, попробуем в него вглядеться.

История Anklepants, вырвавшегося из крошечного городка посреди земли антиподов, не уникальна — идентичный путь проделал адепт метафизического брейккора Company Fuck и легендарный австралийский стеклоед Лукас Абела, да и в целом редкий маргинальный артист сможет удержаться в стране, где запрещено шуметь после восьми вечера. В Европе эксцентричный вид Фарши привлек к нему больше внимания — прямо сейчас, например, музыкант гастролирует вместе со звездой вирулентного брейккора и большим экспертом по части всевозможных девиаций Отто фон Ширахом. Впрочем, молодым артистом Anklepants назвать не получиться — первое выступление его прошло аж шесть лет назад. «Все начиналось с очень медленной и до мурашек чудной танцевальной музыки», — вспоминает Фарши. — «Тогда Anklepants был еще дуэтом — идея двух пенисов, плавно танцующих друг с другом на сцене, мне казалось слегка неудобной, но при том крайне забавной». Впрочем, как добавляет Фарши, после первого же концерта он — и его аппарат — остались одни, напарник даже не стал объяснять причины своего выхода из проекта. Рикард дело не забросил и с тех пор успел записать свыше 20 альбомов странной, но притягательной пограничной электроники. Как и многие другие авторы, Фарши не любит категории и иерархии — вот и термин «брейккор» его слегка раздражает: «Мне нравится эта музыка, но из всех моих композиций, пожалуй, только процентов пять можно отнести к этому жанру. К тому же я не считаю, что набрать семплов из поп-песен, нарезать их и ускорить до бешеного темпа — это сделать что-то свое», — отрезает Фарши. Более того, ему бывает сложно удержаться от критики: «Вот «Ilikeyourfaceheadshoesanddick» — это трек о брейккор-сцене, поэтому он и звучит как брейккор; это песня о гетеросексуальных парнях, которые собираются в клубах, чтобы сообщить, как им нравятся члены друг друга, — вот что такое брейккор-сцена!» Отметим, что, как часто бывает, это, пожалуй, едва ли не самая известная композиция артиста. Его музыкальные предпочтения куда тоньше и неочевиднее, чем может показаться после просмотра нескольких роликов на ютьюбе, — тут и Гарри Парч, и турецкая народная музыка, и санджо — как бы это ни парадоксально звучало, в какой-то момент стоит абстрагироваться от мускусного магнетизма артиста и начать слушать его записи, благо почти все они представлены на Bandcamp.

Если углубиться в творчество Anklepants, то можно столкнуться с концептуализмом на порядок забористее, чем подколки любителей потрясти гривой. Взять хотя бы последний альбом «Social Patching And the Pixel Pageant Facéd Boy», базирующийся на сложносочиненной теории (разумеется, собственной) о подставных лицах и фейках в соцсетях, при помощи которых можно запросто манипулировать группами людей. «Я бы применил эту теорию к музыке в целом и к музыкальным жанрам в частности — так, многие музыканты находятся в плену своих стереотипов о том, что они делают и что делают другие, как бы неблизкие им артисты — хотя по сути все это зиждется на одних и тех же принципах», — разъясняет Фарши. — «Кто-то бьется за то, чтобы быть самым популярным артистом, а кто-то за то, чтобы быть самым андеграундным — но, строго говоря, это одно и то же стремление. «Social Patching…» — это запись о нехватке искренности среди музыкантов». Искренен ли сам Джошуа, не раскрывающий своей физиономии и рядящийся под демонов с гравюр Фортунио Личети и Улиссе Альдрованди? «Все дело в лице», — смеется он. — «Для человека лицо — самая важная часть тела, тем более для музыканта — по нему тебя встречают и реагируют на тебя, а если говорить о Рикарде Фарши, то на него реагируют очень и очень горячо, значит, я все делаю правильно». Действительно, если бы не постоянный заработок на киноплощадках, то Джошуа вполне мог бы жить за счет соционейробиологических экспериментов — даже тот факт, что на концертах Anklepants к сцене с хватательно-щупательными жестами прорываются сплошь одни мужчины, говорит больше о природе сексуальности, чем некоторые многолетние исследования. Хотя, безусловно, для того чтобы эти наблюдения приобрели научную силу, выборка должна быть намного шире. Но, скорее всего, так и будет — ведь если прикинуть … к носу, Anklepants того заслуживает.