«Все это некий поклон Летову»: «Серебряная свадьба» об «Ag», кабаре и подростках

• — Из-за чего у вас произошла такая перемена в звуке?

— Просто люди всегда меняются — это правило жизни такое. Пока человек жив, такое происходит — и с внутренним миром, и с внешним. Вот и музыка наша вместе с нами.

• — Но вы не боитесь, что для кого-то перемены будут слишком радикальными?

— В общем-то, мы никогда не задумывались над тем, чтобы удовлетворить чьи-то вкусы. Мы хотели просто порадовать кого-то — и все. Понравится или не понравится, огорчит или нет — это уже дело каждого. Нам это несколько не интересно.

• — У вас в целом были какие-то ориентиры?

— Мне очень трудно сказать навскидку, но шугейз и ню-гейз группы. И очень на меня всегда большое впечатление производила группа «Гражданская оборона», но, выйдя из подросткового периода, я как-то прекратила ее слушать и в глубине души относилась к ней как к какому-то пережитку моей нелепой юности. Переслушав ее совсем недавно, я поняла, что это все-таки лучшая группа на свете — и по внутреннему состоянию, и по звучанию. И мне очень хотелось сделать песни, конечно, не в качестве подражания, но в качестве некоего «привета», поклона Летову. Конечно, возможно, были искажения из-за того, что это групповая работа и мы вносили каждый что-то от своей любимой музыки — и это совершенно не похоже в итоге на «Гражданскую оборону» и Летова в целом. Но таким камертоном, ноткой, после которой мне захотелось сказать: «А давайте все-таки запишем эти песни», послужила прослушанная в один летний невеселый день «Вечная весна».

• — Мне показалось, что «Ag» как раз об этой самой поре юности — почему вы решили обратиться к этому моменту?

— Этот период все-таки для каждого человека очень важный, пронзительный и максималистский. Я вывела для себя два типа людей: те, кто бесконечно обращены в детство и те, кто обращены в подростковость. Я была скорее в числе первых — это были самые яркие воспоминания и события; все то, что меня сформировало — там. Но потом мне показалось, что то, что было потом — тоже очень важно. Не знаю, как сказать точнее… Это все очень навеяно эмоциями, воспоминаниями тех лет. Но вообще, наверно, это традиционно для каждого человека — время от времени погружаться в такое состояние.

• — Может быть, отличие чувствуется как раз из-за перехода от детского к подростковому?

— Ну вот видите, я старею, взрослею.

• — Но вы не боитесь того, как новые песни будут сочетаться с другими на концертах?

— Сейчас сформулирую. Мне кажется, дело вот в чем. Вообще, в кабаре есть такой принцип — ревю. Это представления, связанные одной темой или состоянием. И в идеале, когда мы сделаем полноценную тур-программу, она должна получиться чем-то вроде спектакля. Не в прямом смысле — подразумевается скорее какой-то внутренний конфликт. В нем сочетаются разные по динамике песни — при этом и визуальный ряд, и актерская игра поддерживают основную тему и идею. В идеале эти песни должны вылиться во что-то подобное — плюс те, над которыми мы сейчас работаем. Пока что они в программу входят очень органично, как некий блок вот таких вот песен — и набралось, накопилось их у нас для целого сета, для целого выступления. Сейчас наши концерты делятся на две части: первая — цельная, несущая определенное настроение, а во второй части зрители могут уже как-то выплясать свою грусть, которая, по идее, поднимается с дна пруда их души в первой части.

• — Вообще, кажется, слово «кабаре» редко ассоциируется с чем-то грустным.

— Кабаре все-таки чрезвычайно разнообразно. Я часто это повторяю, но скажу еще раз: самое главное в нем то, что это частное высказывание. Всегда в кабаре есть некий лидер, точнее, художественный руководитель — человек, который задает тон. И вот если такой кабаретист — человек взволнованный, желчный, язвительный, то он создает такое социальное, резкое, острое кабаре, если он любит задеть лирические струнки души, то он создает близкое к кафе-шантану, кабаре мягких построений, если это отчаянный, лихой человек, то он создаст кабаре хулиганское. В основном сейчас наиболее распространенной формой является дарк-кабаре, которое отличается крайним унынием, драматичностью, надрывом, поднимает темы смерти. А у меня другой взгляд. Мы всегда говорили о том, что мы люди преимущественно грустные, но склонные бороться с этой грустью с помощью иронии. Эта программа для тех, кто хочет погрустить, потому что сейчас в мире гораздо больше поводов для этого.

• — Насколько соотносится «Ag» с окружающим миром, отталкивается не только от воспоминаний, но и от происходящего вокруг?

— Я, как часть ноосферы, являюсь проводником каких-то общечеловеческих состояний. То, что мне пишется, то, о чем я хочу рассказывать, резонирует с окружающим миром, хочу я этого или нет. Я не специально писала их такими, мы не специально выбрали именно эти — но такие стали писаться, другие не пишутся. Есть такое настроение.

• — Нас часто критикуют за вопросы о политике, но на EP есть строчки про «батальон самых светлых намерений» напомнил мне про «вежливых людей» — это случайность?

— Я, может быть, вас удивлю, но я не знаю, кто такие «вежливые люди».

• — И слава богу.

— Это библейское. Светлые намерения, добрые намерения. И это о внутреннем состоянии человека, который был полон лучших намерений, но не всегда они приводят к хорошему результату. И о том, что иногда они куда-то исчезают и все очень плохо. Но всегда есть надежда, что они вернутся. И что человек снова будет их преисполнен.