Мем как омен

Лет десять назад, когда я только поступил в Российский государственный гуманитарный университет в Москве, однажды вечером я зашел на филологический факультет и застал там двух взрослых людей (не профессоров, может быть, но, вполне вероятно, доцентов), вполголоса обсуждавших творчество группы «Ленинград». Дискуссия их, насколько я помню, пришла к следующему: немолодые интеллигентные люди слушают группу «Ленинград» в порядке сублимации — потому что самим материться тоже хочется, но вроде как не комильфо. Тезис спорный, но, в общем, возможный. И есть некоторое подозрение, что сейчас в похожей (хоть и не совсем идентичной) функции выступает группа «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля». Во всяком случае, их ролики постят в фейсбуке популярные журналисты и модные музыканты; их обсуждают на круглых столах культурного портала OpenSpace; а позавчера, когда я случайно включил одну из песен «АХС» на всю редакцию, арт-критик «Афиши» Александра Новоженова с двух аккордов опознала авторство и заметила, что все их любят. Все не все, но феноменом «АХС» стали довольно давно; даже странно, что их первый концерт происходит только сейчас (впрочем, в равной степени странно, что он в принципе происходит). С матом за последние десять лет все более-менее свыклись; с ненавистью пока еще чуть сложнее.

Выходные данные «Ансамбля Христа Спасителя» (они же — рабочий миф группы) выглядят так. Состоят в нем три человека: Ксения Гитлер поет и играет на гитаре, Алексей Глухов играет на всем остальном и отвечает за звук и концепцию, Старуха Изергиль тоже, гм, поет. Группа записывает по пять-шесть альбомов в год и распространяет их, видимо, по почте; за четыре года записаны штук 20, а то и больше; в сети есть многие, но, кажется, не все. Звучит на всех этих альбомах страшно грязный, однообразный и агрессивный копеечный блэк-метал с криками и причитаниями (хотя при всем при том у участников «АХС» несомненно наличествует мелодическое чутье, и некоторые песни, единожды услышав, трудно выкинуть из головы). Единственная динамика, которую можно наблюдать в дискографии, — с годами качество звука становится все хуже: на альбоме 2007 года «Ангелы шовинизма» вторая песня называется «Шовинизм», на последнем альбоме «Наш разгневанный Содом» третья песня называется «Апартеид»; различаются они немногим. Все песни «Ансамбля Христа Спасителя» посвящены примерно тому, что всех неправославных, нерусей, евреев и прочую нечисть нужно как можно скорее уничтожить, по телевизору показывают разврат и порнографию, православный террор — это хорошо, фашизм — это хорошо, Сталин — это хорошо, Путин – это Христос (есть и такая песня), а всех, кому что-то не нравится, нужно как можно скорее см. выше. «Ансамбль Христа Спасителя» — это апология предельно узколобой ксенофобии, бытового ультраправого экстремизма, исполненная в максимально плохом звуке. Грубо говоря, Глухов изображает перекаченного русского нациста, Ксения Гитлер — его боевую подругу, Старуха Изергиль — приросшую к скамейке у подъезда бабульку, шамкающую беззубым ртом проклятия в адрес всех окружающих. Впрочем, изображает ли — это еще вопрос: «Ансамбль Христа Спасителя» звучит совершенно абсурдно и одновременно чрезвычайно достоверно, в их случае имеет смысл бесконечный круговорот «верю» и «не верю». В любом случае, это очень смешно; то есть буквально — весело и страшно.

Андрей Лошак сделал «Ансамбль Христа Спасителя» главными героями своего материала про троллинг — но мне представляется, что в данном случае это не вполне корректная постановка вопроса. Троллинг направлен во все стороны сразу, троллинг заведомо предполагает наличие субъекта или объекта, на которые он направлен, у троллинга, наконец, нет идеологии (см. комментарии примерно к любому материалу на сайте «Афиши»). У «Ансамбля Христа Спасителя» идеология есть — и сколь бы несусветной она ни казалась, ее трудно назвать неправдоподобной: думаю, примерно каждый живущий в России встречал на жизненном пути человека, в голове которого уживаются представления о том, что коммунисты были детьми Антихриста — и что Сталин был хороший; что во власти сидят «жиды», которые всех обворовали, — и что Путин — наш президент (и в этом смысле вполне логично, что песня «Убей президента» соседствует с песней «Путин — это Христос»). На мой взгляд, описывать «АХС» удобнее всего через контекст современного искусства — из которого они, разумеется, выпадают, как и из всех остальных контекстов. «АХС» ведь не группа, а именно что «проект»; двадцать одинаковых альбомов — это, кажется, не столько для того, чтобы все их слушать, сколько для весомости; имена участников, визуальное оформление, ролики на YouTube, сайт на narod.ru тут не менее, а то и более важны, чем собственно «песни». Более того — конспирология конспирологией, но, если провести небольшое исследование, выясняется, что контекст этого самого современного искусства для «АХС» (по крайней мере, для его отдельных участников) практически как родной. Во всяком случае, проект «Старуха Изергиль» существовал задолго до «АХС», а в 1999-м его создатель Александр Константинов в образе старухи даже принял участие в фестивале «Культурные герои XXI века», где был воспет Дмитрием Александровичем Приговым и обозревателем «Независимой газеты» Григорием Заславским, который написал, что вот такой социальный уличный театр и нужен России. Или вот еще: участник группы «Война» в интервью сообщает, что слушал «АХС» в тюрьме; то ли в шутку, то ли всерьез — неясно, но ведь и вообще неясно. В любом случае, информация страшно показательная: есть почему-то ощущение, что на каком-то уровне «АХС» и «Война» очень близки друг другу.

Отношение к «АХС» как к современному искусству позволяет, в частности, избавиться от постылого вопроса про эту самую аутентичность, который почему-то еще имеет значение в музыке, — неважно, что «на самом деле» имеют в виду эти люди, поскольку они сами и являются произведением. В чем суть этого произведения? Ну например, «АХС» — это такой метаэкстремизм: поскольку любое радикальное высказывание сейчас в любом случае встраивается в некую систему и таким образом дерадикализируется, «Ансамбль Христа Спасителя» предлагает предельный радикализм, который немедля выставляет себя на посмешище (и за счет этого в некотором смысле сохраняет себя: если бы все это звучало на полном серьезе, в «АХС» не было бы ровным счетом ничего интересного). Характерно и то, как «Ансамбль Христа Спасителя» распространяют себя: их медиум — это культура мемов, одновременно крайне доступная в смысле средств производства и имеющая максимальный охват; в каком-то смысле весь «Ансамбль Христа Спасителя» — это одно большое «произведение»-мем. Конечно, «АХС» — это еще и квинтэссенция обывательского сознания в самых патологических и чудовищных его проявлениях. Ну и еще «Ансамбль Христа Спасителя» — это карнавал наоборот. Карнавал в философском, бахтинском-раблезианском смысле, карнавал как торжество гротескно-телесного низа; только в данном случае низ — духовный; только в данном случае торжество — это не событие, а процесс, никакого очищения не происходит, низ просто торжествует — и все.

На самом деле, описать, что такое «Ансамбль Христа Спасителя», можно гораздо проще. «Ансамбль Христа Спасителя» — это как смех человека из приснопамятного ролика «Не возвращайся никогда». Большой и бесконечный привет тебе от ха-ха.

«Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля» выступят в московском клубе «Хлеб» завтра, 15 сентября

Александр Константинов (Старуха Изергиль): «Мы хотим разрушить всю эту идиотию»

— Ваш персонаж, Старуха Изергиль, он же куда старше «Ансамбля Христа Спасителя». Откуда эта старуха взялась вообще?

— Ну, началось это с фольклорных экспедиций. Я же университет закончил по специальности «русский язык и литература». Собственно, мы все... Ксюха (Гитлер. — Прим. ред.) даже степень имеет, Глухов — журналист. Вот насмотрелся на старушек — и... Еще Милляр повлиял, конечно (Георгий Милляр, канонический исполнитель роли Бабы Яги в советском кино. — Прим. ред.). Потом, я же десять лет в ансамбле «Славяночка» пел. Вот вам сколько лет?

— 27.

— А мне 36. Я немножко вас старше просто. Вот представьте себе — «Славяночка». Я еще потом брал интервью у Маврикиевны, если помните такую (Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична, эстрадный дуэт Вадима Тонкова и Бориса Владимировна. — Прим. ред.). И он говорит: слушай, мне и в голову не приходило, что старушка может петь. А я же изначально пел. А он даже и не догадывался. Так и умер, ничего не спев.

— Ну все-таки — чтобы человек, отучившийся на филфаке, начал заниматься современным искусством...

— А с чего вы взяли, что это современное искусство? Обычная панкуха.

— Ну ведь вы как-то были интегрированы в это дело, с Приговым общались, в фестивале участвовали.

— На самом деле, меня туда затащили насильно, скажем так. В смысле — не то что насильно... Ну че, я же не дурак, я знаю, что нужно делать — то-то и то-то. Конечно, с Приговым приятно было общаться. А вот сейчас Гельман... Я не знаю, вот сейчас у нас новый губернатор, и что? Что он говорит? Все, мол, Гельмана убираем. Хотя Гельман, на самом деле... Вот брал я у Гельмана интервью. А он-то меня в лицо не знает. И говорит мне: ну что ты тут выпендриваешься?! А потом, когда выставка у нас открылась, где были портреты старухины шикарные, он говорит, что это самое лучшее, что может быть.

— И все-таки — были попытки вас как-то втянуть в этот контекст современного искусства? Или вы там сбоку как-то были, отделяли себя от этого?

— Ну почему сбоку? Но на самом деле, конечно, очень сильно отделяю. Потому что — ну что такое актуальное искусство? Вот что? Я себе не могу такого представить даже. Актуальное искусство для меня что означает? Насрать около Данаи. Не более того. Но это не мы. Вы знаете, у нас будет такой перерыв на концерте, и там будет петь Марлен Дитрих. Я уже не про актуальное искусство, а про то, что... Вот когда она приехала в Германию в сорок каком-то году, ей сказали — ни слова по-немецки. А она отвечает: я немка! Как я могу не по-немецки?! И она пела на немецком языке, и овации были. А каким-то людям в посольстве Израиля показалось, что нельзя. Можно! Все можно! Мое мнение такое: мы просто хотим разрушить вот эту идиотию, которая существует в нашем обществе русском. Просто уничтожить это. Вы-то сами вообще слышали? Ну дебилка Старуха, дебилка Ксюха и дебил Глухов. Просто куча дебилов, которые поют о том, что на самом деле многие люди думают.

— Вы когда это записывали все, клипы снимали, у вас была какая-то аудитория в уме? Или так, в пространство?

— Не в пространство, нет. Так получилось, что я до нашего разговора прочитал статью про «Нашествие». И там было сказано, что у посетителей такого мероприятия должен быть большой IQ. Вот мы тоже такого хотели. На самом деле, писалось это все для интеллигенции изначально. Вот вы завтра позвоните Глухову, он вам совершенно обратное скажет. Но по большому счету — для интеллигенции.

— Ну то есть предполагается, что это смешно все? Или страшно?

— А что страшного-то?

— Ну как — призывы всех убивать там, резать.

— Вы поймите такой момент — никто не призывает никого резать.

— Ну как это? Открытым текстом в песнях призывает.

— Ну я не знаю... У меня бойфренд — татарин. Ну и что?!

— То есть вы высмеиваете все эти штампы?

— Правильно. Наконец-то до вас дошло.

— Просто у вас очень мощно это сделано, иногда кажется, что всерьез. Вы сталкивались с тем, что люди вас за чистую монету принимают?

— Конечно. Так и принимают. Ну а что вы думаете — дебилов-то много. Вот вы когда будете с Глуховым разговаривать — он будет говорить от лица этих людей. Вы просто фильтруйте.

— А почему он до конца в образе, а вы нет?

— (Голосом Старухи.) Да что ж ты, мой сынок, говоришь такое? Я тоже в образе! (Обычным голосом.) Это глупость бы была — все время так говорить.

— А это же ваш первый концерт будет?

— У ансамбля — да. А со Старухой я и раньше выступал. А то! Но я вам скажу — я выступал только перед геями. И лесбиянками. И вы знаете, вот с этими новыми альбомами — я даже боюсь, не знаю, как люди реагировать будут. Но у нас сейчас репетиции идут. Концерт наш будет посвящен Каддафи, в его поддержку. Ну а что, собственно говоря? Вот я видел втроем Путина, Каддафи и Мирей Матье. В Кремле. Она концерт давала. И вот мы сорок минут сидим — что происходит, почему так долго нет? А потом выходит она, Путин, Каддафи... Так что Каддафи будет посвящен концерт, и лжи тут никакой нет. Ну сами посудите — кто ему на смену придет?

— А вот этот резонанс вокруг «Ансамбля Христа Спасителя» — он вас радует?

— Нет в этом ничего хорошего. Я когда был молоденьким совсем, моложе вас, мне дико хотелось славы, еще чего-то... А сейчас не надо. Не надо этого всего. Получается, что делали мы все в первую очередь для себя. Сейчас вот начинают приглашать туда, сюда... Я сегодня с Глуховым говорил — он меня что-то спрашивает, а я сам уже запутался, куда нам когда ехать. Такие ситуации уже происходят: я недавно в магазин прихожу, и там два парня стоят, и один другому говорит: о, смотри, это Старуха Изергиль! Это должно быть приятно, но, по большому счету, ничего приятного-то в этом нет.

— Ну денег же на этом можно заработать, например.

— Мне насрать на деньги.

— А чем вы сейчас зарабатываете? Журналистикой?

— Нет. Я зарабатываю сексом по телефону.

Алексей Глухов (худрук «Ансамбля Христа Спасителя»): «Больше всего я ориентируюсь на Высоцкого»

— Не могу не спросить: как вы себе добыли телефон, который заканчивается на цифры 1488?

— По знакомству.

— А чем вы занимаетесь?

— Продаю фильмы ужасов на рынке, у меня точка своя. Жанром этим интересуюсь с детства.

— Что в Твери хорошо берут — «Пилу-6», «Пилу-7»?

— Я в основном занимаюсь еврохоррором, итальянцами всякими. Есть у меня, конечно, и «Пила», и все остальное, но я предпочитаю что-то более душевное — Лучо Фульчи, например.

— А какие-то открытия по музыкальной части вы сделали, посмотрев тысячу фильмов ужасов?

— Хороший звуковой ряд у японцев: вот, например, у Хидэо Накаты в «Темных водах» все эти темные монотонные эмбиентные вещи сами по себе могут вызвать страх. У нас, кстати, есть еще проект «Православный трактор», вот там тоже музыка для фильмов ужасов, в принципе, подходит.

— В Твери есть места, где может выступить «Ансамбль Христа Спасителя»?

— Мы существуем исключительно сами по себе. Мы своим узким кругом все делаем, не очень любим всякие там клубы, фестивали. Этот  концерт у нас будет просто вот по просьбам людей. Ну и Старуха Изергиль этого хотела. Я в студийной работе вижу гораздо больше смысла, чем в тусовках там, пьянках и всем прочем.

— Неужели вы долго и кропотливо работаете в студии над такими песнями, как «Цветное говно» и «Нажрись за Русь»?

— Поначалу, когда компьютеры только появились, я еще любил эффекты всякие накладывать, а сейчас стремлюсь к примитивизму, чтобы был простой, топорный, жесткий звук. Такой музыки вообще мало. Все стараются сделать все благозвучно, модно, а я стараюсь как можно меньше всего искусственного использовать. Так гораздо душевнее получается — вот на мой взгляд личный.

— А вот говоря о душевности, вы что сами слушаете?

— Грайндкор, спидкор, Джона Зорна, атональную музыку. А больше всего я ориентируюсь на Высоцкого, он номер один вообще. Хотя я музыкой как таковой не очень занимаюсь, я занимаюсь экстремальной смысловой нагрузкой.

— У вас есть какая-то позиция по вопросам идеологии? Возникали ли у вас какие-то проблемы из-за содержания ваших текcтов?

— Ну мы же вам не скажем: «да, мы разжигаем межнациональную рознь». Даже если б разжигали, мы бы вам в этом не признались, потому что это бы для нас плохо все закончилось. Наши песни — это не тупые призывы к чему-то там, они просто показывают ситуации с совершенно разных сторон и позиций.

— Я почитала, что про вашу группу пишут на славянских националистических форумах — там пользователи с никами вроде «Сигурд Синяя Рожа» считают, что это все, в общем, чепуха. А вы сами что читаете?

— Джек Лондон, «Морской волк» — моя любимая книга, культ сильной личности мне очень близок. Очень много читаю научной литературы — про глубоководные исследования, космические путешествия, вопросы идеологии — про все, как устроен мир, в общем. Сейчас вот изучаю журнал «Подводные исследования и робототехника», он на Дальнем Востоке издается. Мне подарили подписку, журнал выходит раз в год — вот как раз раз получил новый номер.

— А о Проханове что скажете?

— Как-то не очень. Вроде и правильные вещи говорит, а немного неактуально все делает. Мне такая поэтизированная форма не близка.

— Насмотревшись на бабок в ваших клипах, я еще хотела узнать, видели ли вы фильм Хржановского «Четыре»

— Видел, да. Не понравилось. Неровно очень, все состоит из затянутых занудных фрагментов, я люблю вещи более концептуальные.

— А вообще все эти заполошные бабки и неистовые православные вас смешат или умиляют?

— Омерзение вызывают.

— А к либералам вы как относитесь?

— А кто это вообще такие?

— Ну, такие, знаете, городские интеллигенты — защищают Ходорковского, не терпят шуток про Гитлера и Сталина, ненавидят Путина.

— Не слежу за этими всеми делами вообще. У нас с общежитских времен телевизора нет, даже если война рядом начнется, мы об этом нескоро узнаем.

— Про эпидемию африканской чумы свиней в Тверской области тоже не слышали?

— Что за африканские свиньи?

— Летом у вас там боялись вспышки этой эпидемии, хотели даже «Нашествие» отменить.

— Да нет, и про это я не слышал — я даже из дома-то редко выхожу. А на «Нашествии», впрочем, один раз был. Пьяный. Это было очень давно. Что там делать? Территория отгорожена решеткой, все должны все время покупать пиво по 50 рублей, пить его и валяться. Ну я не знаю, это просто концлагерь, где всех заставляют тратить деньги.