Друг с юга

— Вы и это тоже топором собираетесь делать?

Ничего особенного: миссис Ковач всего-навсего ­чи­стит чеснок. Розоватые лакированные зубчики словно бы сами прыгают в подставленную плошку: Джуни ими стреляет, ровно как когда-то мы стреляли яблочными семечками.

— Ну смотрите, уголком лезвия подцепляете кожицу и — р-р-р-раз! — готово, — учит она нас.

«Уголком лезвия», да. А в руках у нее то, что тут называют killer knife — «нож убийцы». И не нож даже, а целый топор — прямоугольное полотно кованой стали все в тусклых «булатных» разводах, с чуть скругленной отточенной кромкой, широченное, с мою ладонь, не меньше, да еще с тяжелой латунной рукоятью на четырех крупных заклепках. Нож этот легко, словно крыло бесплотного веера, летает на весу из стороны в сторону, описывая ровный, от взмаха к взмаху повторяющийся сверкающий полукруг, гоняя по потолку волну оранжевых бликов закатного солнца.

Солнцу дотягиваться сюда, в самую ­глу­бину этой кухни — или нет, в глубину учебного класса, — легко. Свет скользит вдоль поверхности почти неподвижного ­зеленова­того моря, легко перепрыгивает через отглаженную полосу белого кораллового песка и ныряет под козырек веранды, выдвинутой далеко ему навстречу, на высоких сваях, перевитых лианами и жесткой травой. Джуни Ковач пять лет назад построила свою гастрономическую школу тут, на краю трехкилометровой полосы Клонг-Дао — лучшего ­пляжа острова Ланта. Time for Lime — гастрономическая школа, описанная в десятке лучших мировых путеводителей, снятая для всех, кажется, лучших гастрономических телеканалов и шоу. Веселое, легкое дело — учить людей готовить по-тайски. Получилось, что эта веранда, задрапированная развевающимися под морским бризом то ли ­полот­нами, то ли парусами цвета ­свежей лай­мовой корки, — это и есть луч­шее из удавшихся Джуни приключений.

Джуни учит правильно держать в руке топорообразный ­тяжеленный ножище, кото­рый, оказывается, годится для любой работы. Учит не резать им, а только чуть надсекать кре­веток и кальмаров. А чеснок, ­маленькие луковички, ­корешки кинзы, стебли ­лимонной травы, тугие жгучие перчики — то самое, что и составляет основу знаменитого сборного тайского аромата, — просто расплющивать плоским ударом лезвия, легким и точным.

Когда урок кончается, я осторожно спрашиваю, можно ли унести этот нож с собой. Три часа назад я наугад, не глядя, вытащил его из груды таких же, а теперь точно знаю: моя вещь, точно моя, навсегда. Джуни к такому вопросу, конечно, готова, и я с удовольствием выкупаю нового друга из азиатского рабства.

Теперь я вынимаю его на свет, и острый, чистый блик ­далекого тайского солнца настигает меня здесь, среди мокрой темно-серой зимы. И time for lime опять для меня ­насту­пает.

Сергей Пархоменко — ведущий ­гастрономиче­ской колонки в журнале «Коммерсант-Weekend»