Trust о музыке из видеоигр, наркотиках и странных голосах

— Когда слушаешь вашу музыку, кажется, что она отсылает куда-то к началу 90-х. Каким было ваше первое музыкальное переживание? Каким вы вообще росли?

— В детстве я был скромным, замкнутым и неловким мальчиком. Я рос в Виннипеге, и он идеально подходил для меня — потому что давал личное пространство. Что касается переживания… На ум сразу приходят Pet Shop Boys: помню, как услышал их в машине своей тети. Это был альбом, на котором они перепевали «Go West» Village People. Я подумал: «Ого-го, что это такое?» А дальше я слушал то, до чего мог добраться. Страшно подумать: если бы я рос сейчас, у меня был бы доступ к абсолютно любой музыке, а 15 лет назад у меня дома еще не было интернета. Так что я слушал то, что слушала моя старшая сестра, — она любила The Beatles, потом купила себе альбом Ace of Base. Ace of Base на меня, кстати, вообще больше всех других музыкантов повлияли. Ну что еще… Мой папа очень много слушал Dire Straits. Я их люблю, у них хорошие мелодии, и голос Марка Нопфлера просто охрененный! Потом я подрос и стал находить музыку сам — начал врубаться в электронику, всякие более странные вещи.

— Если вам так подходил Виннипег, зачем же вы потом переехали в Торонто?

— Мне нужен был большой город, хотелось где-нибудь потеряться. Первое время было просто ужасно. Я жил в квартире вместе со своей подругой, у нас обоих был чудовищный культурный шок. В то время я был все еще очень замкнутым. У меня не было друзей. Я целыми днями сидел дома, смотрел фильмы и записывал музыку. В общем-то, многие из тех песен, что я написал тогда, стали песнями на первом альбоме. Я всегда что-нибудь пишу, но иногда заканчиваю песню через пять лет, после того как ее начал, а иногда очень быстро.

Микстейп Trust для «Афиши»

— А затем вы повстречали Майю (Постепски, участницу группы Austra, которая до недавнего времени была второй участницей Trust. — Прим. ред.).

— Да. Как-то раз я увидел ее на концерте с Кэти Стелманис и подумал: «Девушка-ударник, как круто!» Я плохо разбирался в барабанах, да даже в битах, поэтому мне казалось, что следующим шагом для моей музыки будет найти кого-нибудь, кто в этом разбирается. Ну вот и нашел Майю. Trust вообще живут путем проб и ошибок. Альбом мы записывали дома — и по ходу я изучал, как использовать разные программы, как обращаться с новым синтезатором… Такой, знаете, гетто-подход. Я и до сих пор не до конца понимаю, что я делаю. Скажем, когда мы сводили альбом, я всю дорогу сидел в студии и смотрел, как это происходит.

— У вас очень необычный голос, во многом музыка Trust именно за счет него получает свой характер. Вы как-то специально его вырабатывали?

— Даже не знаю. Мне нравится с ним играть. Когда я сам слушаю музыку, меня привлекают странные, интересные голоса — даже такие, которые кому-то покажутся уродливыми. Мне очень нравится Кристал Уотерс, например, — пусть она не очень хорошая певица, но у нее ужасно интересный голос и необычные вокальные партии, так что слушать ее одно удовольствие. Fever Ray, конечно, люблю — вообще Карин Дрейер Андерссон гений во всем, что касается голоса. Обычно я в каждой своей песне заранее четко представляю, какой в ней должен быть вокал, должен ли он быть впереди или занять заднее сиденье.

— Вы сами как считаете, у вас сексуальная музыка? Мне кажется, в ней полно скрытого напряжения.

— Песни, которые я пишу, — про меня, они автобиографические, и в них есть что-то такое, да. Любопытство, смятение. Я бы не сказал, что эти песни именно про секс, но вы правильно чувствуете — какое-то напряжение я в них точно вкладывал.

— Вам вообще тяжело даются тексты песен?

— Мне интересно их сочинять, они собираются из звуков, ритма, кусочков моей жизни; но да, это самая долгая и тяжелая часть работы. В текстах очень много нюансов, и у меня нет никакого выработанного метода для их сочинения. Еще мне все время кажется, что всегда можно все переделать, все улучшить, и на это еще есть время. Поэтому очень важно записывать музыку — когда ты идешь в студию и сводишь треки, ты понимаешь, что назад дороги нет, они останутся такими, какими ты их сделал.

— В клипе на «Dressed for Space» ваши фанаты отыскали кадр со структурой буфотенина — вещества, которое присутствует в психоделических грибах и жабах. Какие у вас отношения с наркотиками?

— Х-м-м… Ну, я, конечно, экспериментировал с некоторыми веществами. Иные опыты были очень вдохновляющие. Но наркотики не что-то сверхважное для меня. Да даже в этом клипе: человек, который его делал, не принимает наркотики, мы просто увидели где-то эту штуку, подумали, что она клево выглядит, и решили ее вставить в видео.

— Я читал в одном интервью, что вы любите музыку из The Legend of Zelda. На вас вообще влияли видеоигры?

— О-о-о, да музыка из «Зельды» моя любимая! Самая крутая, наверное, в Ocarina of Time — это не моя любимая часть игры, но музыка там такая, какой вообще нигде в мире больше нет. Когда я жил в Виннипеге, я много играл в игры, да. «Зельда» больше всего на меня повлияла, но возьмите, например, Donkey Kong Country — там тоже гениальная музыка, на уровне всякого экспериментального техно того времени.

— Что поменялось в вашей жизни за три года существования Trust?

— Ну как вы думаете — вообще все! Особенно за последний год. Я как будто снова стал тем человеком, которым я был шесть лет назад, до того как переехал в Торонто. И я чувствую, что вернулся к самому важному, что у меня есть.

— Вы же теперь один в группе. Что случилось с Майей?

— Ну, она же играла в Austra еще до того, как мы сделали Trust. Так что, когда они подписали контракт с лейблом, Майя решила посвятить им все свое время. Поначалу без нее было странно, но Trust всегда был моим проектом, это были мои песни, так что все нормально. Даже большую часть концертов я играл в основном без нее. И следующий альбом будет очень личным, исключительно про меня. Я его скоро закончу.

Trust сыграют живьем в Москве в пятницу, 17 мая, в клубе «Солянка», и в Петербурге в субботу, 18 мая, на фестивале SKIF в Центре современного искусства имени Сергея Курехина