Алексей Васильев и Валерий Панюшкин разбираются, кто есть кто в русском рэпе
Рэп появился в 70-е в негритянских кварталах Бруклина и Бронкса как альтернатива бандитским разборкам с пальбой и рукоприкладством. Идея выпускать речитативы на пластинках возникла в середине 80-х. В середине 90-х рэп стал одной из самых прибыльных статей дохода в мировом шоу-бизнесе. В 2000 году на почин российской компании MediaStar провести конкурс отечественного рэпа откликнулись 468 человек, выславших свои демо-кассеты. 10 лучших выступят 20 декабря в спорткомплексе «Олимпийский» на фестивале «Rap Muzic’2000». Кульминация настанет в 20 часов 30 минут, когда с часовой программой на сцену выпрыгнет ДеЦл, 17-летняя звезда хит-парадов MTV. Русский рэп будет окончательно легализован и канонизирован. В канун решающей разборки Алексей Васильев встречался с ДеЦлом в фотостудии Сергея Дандуряна, в то время как Валерий Панюшкин наносил визиты старшим товарищам ДеЦла по цеху. Фотографии Сергея Дандyряна (ДеЦл) и Сергея Мелихова (все остальные).
– С тобой кто-нибудь работает на предмет: «Это можно говорить, а это – нельзя»?
– Нет, говорю что хочу.
– Можно коллег по шоу-бизнесу ругать?
– Могу кого угодно обосрать. Я сначала так и делал. А теперь, когда спрашивают, типа: «Как ты относишься к Земфире?» – просто отвечаю: «Не знаю, никак не отношусь».
– Еще лучше говорить: «А кто это, в первый раз слышу!»
– Ха-ха-ха. «Кто это, в первый раз слышу!» А это Ghost Dog играет? Можно я трек поставлю?
– Давай.
(Выбрав трек, расплывается в улыбке):
– Wu-Tang!
– Тебе что сейчас в музыке нравится?
– Вообще – регги. И раггамафин.
– Ты собираешься как-то в этом направлении работать?
– Регги? К регги не приходят сразу, до регги надо дойти.
– А ты хочешь?
– Ну, может быть, да. Когда-нибудь. Когда мне будет лет 40-45, буду делать регги.
– Похоже на религию?
– Это некий культ. Считается, что регги нельзя начать делать на пустом месте. Путь лежит через рэп. Потом – через раггамафин. Только потом, если все удается, можно заниматься регги.
– А откуда шел в регги Боб Марли?
– Подожди. Боб Марли был легендарный человек. Он родился в Англии и жил на Ямайке. Он всю жизнь этим занимался. Помнишь, он остановил войну?
– Нет.
– Он взял за руки двух президентов на концерте, свел, заставил пожать руки. И тем остановил конфликт.
– Каких президентов?
– Если честно – не помню. Но на Ямайке был конфликт.
– Я слышал, ты сочиняешь и читаешь на французском языке. Это правда?
– Да, чуть-чуть. Сочиняю и читаю.
– А ты можешь прочесть что-нибудь прямо сейчас?
– Могу.
Calmose tranquilleuse sous
les vagues de X-Coast
sous-marin etait une file fine de flosse
parmi les dents de la mer inconnue,
les poissons standartisees evitent
poisson tetu
J’ai vu tout Нa grace a
Jacques-Yves Cousteau –
les dizaines des centaines des millons
des litres d’eau sont les particules
qu’avaient cree cet image.
Paysage, visage, courage.
(«Покоящаяся под водой у берега Икс
Подводная лодка
была восковой нитью
В зубах неведомого моря;
Штампованные рыбы обходят стороной рыбу с большой головой –
Все это мне показал
Жак-Ив Кусто...»
перевод с французского
Алексея Асланянца)
– Почему тебе пришло в голову сочинить это именно по-французски?
– Это одна часть из того, что я могу делать. То есть на французском, на английском и на русском. Ну то есть это реально. Реально я показываю, что русский рэппер может это делать на любых языках.
– А при чем тут Жак-Ив Кусто?
– А Жак-Ив Кусто – он, в принципе, французский персонаж. Вот ассоциации какие.
– А вещи на французском будут издаваться на пластинках?
– Это – в дальнейшем проекте. На английском – да, будут издаваться. Рифма на английском уже будет издаваться на втором альбоме.
– А второй альбом нам когда ждать?
– Ближе к лету. Сегодня поеду в студию писаться. Собираем материал для альбома.
– В девять вечера еще поедешь писаться?
– Да.
– В субботу?
– Да. У меня нет выходных. Я уже четыре месяца без выходных. То студия, то гастроли-концерты.
– А когда эта твоя жизнь без выходных закончится?
– А я так думаю, что никогда. Сейчас только на неделю съезжу отдохнуть, и дальше уже все, опять работа.
– Тебе еще сейчас нужно учиться?
– Нужно. Учиться всегда нужно. Я к этому пришел недавно. Учиться нужно всю жизнь. Только разные люди это делают по-разному. Есть такая пословица: «Умным правит краткий миг – глупый знает все из книг». Я большему научился в жизни, чем прочитал в книжках. Тот же бизнес, та же экономика, та же философия, то же право, уголовный кодекс – все из жизни.
– А из того, чему учила жизнь, были уроки с настоящими ранами, ссадинами?
– С журналистами?
– Ну, если больнее всего было с журналистами, давай про журналистов.
– Там были такие уроки. Но они не для прессы.
– Я посмотрел, что про тебя в Интернете висит...
– В Интернете очень много говна висит. Про меня знаешь сколько говна пишут? Столько никто не пишет! Как-то написали, что я – сын Антихриста. Очень часто у меня в семье бывают проблемы из-за этого. Пытаешься быть открытым, а они делают свою работу.
– В институте будешь учиться?
– Буду.
– Кем хочешь быть?
– Ха, я хочу быть тем, кто я есть.
– Звезды восходят и заходят...
– О’кей, буду продюсером. Я готов, я знаю правила, законы...
– На продюсера надо учиться, или это тоже – уроки жизни?
– Надо учиться. Но я в этом давно верчусь. У меня продюсер – близкий друг. Влад Валов, лидер группы Bad Balance. Мы с ним родились в один месяц, в одинаковый по японскому гороскопу год – с разницей в 12 лет. Поэтому очень много похожего.
– Тебе, наверное, уже неинтересны детские фишки. Мультфильмы, поди, не смотришь?
– Почему, смотрю. Мне нравился мультик такой, там собака и кот, Котопес. Потом, я сейчас смотрел «Титан А.Е.» – офигенный! Потом «Покемон». Вообще люблю японские мультики, серии Manga.
– В LEGO играл?
– Да. Я из LEGO помню, мне было лет 10-12, и мне подарили три набора LEGO, и я собрал тот самый космический корабль с картинки. Реально, размером со стол. Я в детстве очень много с компьютерами занимался, много разбирал электроники. Я все разбирал, собирал. Какой-нибудь детали не доставало – снова все разбирал, собирал. Такой был электронный мальчик.
– Хакером мечтал стать?
– Была такая идея в детстве, но сейчас такой идеи нет. Хотя хотелось бы: наверное, они зарабатывают лавэ больше, чем мы все. Но это для них как бы fun, игра. Чисто for fun, чисто for fun, чисто for fun. Чисто for free, чисто for free, чисто for free.
– Это что у тебя за звездочка на майке?
– Это? Ха, это значок фирмы Converse.
– Нравится фирма?
– Да это просто наш спонсор.
– Сниматься часто приходится?
– Надоело. Не, реально. Я ненавижу сниматься. Ненавижу давать интервью, ненавижу, чтоб меня фотографировали.
– Это помогает продавать пластинки и вообще жить.
– Помогает, да. Ха! Лучше б оно не помогало, меньше бы проблем было.
– Когда-нибудь проблемы закончатся?
– Проблемы не кончаются. Проблемы всю жизнь. Для того и живешь, чтобы решать проблемы.
– Можно же, в конце концов, заработать бешеные деньги, свалить куда-нибудь на Ямайку...
– С чего? Заработать бешеные деньги невозможно. В шоу-бизнесе это можно только там. А здесь надо быть бандитом. Мы – не бандиты, мы просто тусуемся, делаем свое дело.
– Вот ты сказал, что ненавидишь фотографироваться, сниматься. А как же рекламные ролики? Ты уже в трех снялся.
– Рекламные ролики – чисто способ зарабатывания денег. Чисто грязного кэша.
– Типа, ты – циничный?
– Не, ну почему. Просто каждый человек любит деньги. Но каждый любит их по-разному.
– То есть за презервативы из рекламы ты не отвечаешь?
– Я спокойно могу и прокладки прорекламировать. Пускай только деньги заплатят. По мне ведь не скажешь, что мне нравится товар, который я рекламирую. У меня всегда пустота на лице. Не, реально, никогда никто не скажет, что у меня в голове. Я могу наврать и смотреть в глаза, и в моих глазах непонятно, наврал я или нет.
– А царствие небесное?
– Нету такого. Мы тут с другом моим, Липой, рассуждали, откуда все взялось. Ниоткуда вообще. Что такое Вселенная? Никто не знает ее конца. Ха-ха-ха, ниоткуда все взялось.
– А ты откуда взялся такой?
– Я? Я от мамы. А мама... Непонятно. Тоже от своей мамы. Мир непонятно откуда взялся. Все говорят, что он сформировался, но точно никто не знает. Может, мы вообще у кого-то в голове находимся.
– Ну-у, это вообще какая-то «Матрица».
– Ну это «Матрица». Реально. Фильм, который это показал, называется «Земля». 94-го года, полностью компьютерный. Он в кинотеатрах не выходил, он есть на дисках и на DVD. Там реально показывают, что Вселенная – непонятно что. Для меня Вселенная – это висит в конце черная дыра, и черная дыра уводит в пустоту, в никуда. И круговорот. И выплевывает тебя на другой стороне.
– Сложно это для меня, Кирилл. Ты лучше вот что скажи: поклонников-то много?
– Много. В некоторых городах совсем обнаглели. Начинают фотографировать и бегать за мной целыми толпами. Бегают с самого начала города и до аэропорта, до трапа самолета щелкают.
– А в процентном соотношении кто больше: парни или девушки?
– Девушки. Парни, наверное, стесняются. Не знаю, почему.
– А у кого девочек-фанатов больше: у тебя или у «Иванушек»?
– У кого?
– У «Иванушек». Ты что, «Иванушек» не знаешь?
– Не-а. А кто это такие?
Трест
Шеф «Многие люди задают мне идиотские гребаные вопросы про то, что я думал, когда делал свою запись. И правда ли я думаю и делаю все эти ужасные вещи, про которые говорится в записи. И когда я говорю, что убью кого-нибудь, то убью ли я его на самом деле, или хотя бы правда ли я хочу его убить. Говно! Херня полная! Я убью – тебя. И знаешь почему? Потому что я – бандит!»
БУМ! БУМ! Мне нравится, как ревет сабвуфер в машине у Шефа. БУМ! БУМ! Мы встречаемся в кафе «Кодака Киномира», потому что у Шефа там работает жена, начальником по интерьеру. От этого в «Кодаке» тусуется Bad B.Alliance. БУМ! БУМ! Шеф опоздал минут на тридцать, а когда я позвонил ему – типа, где тебя носит, – он сказал:
– Опа! – даже по телефону было слышно, как он улыбнулся. – У меня часы остановились.
Но наконец он приехал. На белой американской машине, как у Паффа Дэдди в ролике про то, как Пафф Дэдди убил друга. Только поменьше. Зато в машине играла музыка из двадцати колонок, и никогда не было понятно, работает двигатель или нет, только БУМ! БУМ! Шеф заводил мне Слима Шейди – про то, что Слим Шейди убьет меня, и еще он заводил трек со своего нового альбома – про то, какое благоговение всем внушает имя «Шеф». БУМ! БУМ! Все-таки мне нравится, как ревет сабвуфер.
Потом мы сели в кафе, и Шеф стал рассказывать. Он был в грязно-зеленых широких штанах, такой же куртке, бейсболке и кроссовках. Ровно как одет Слим Шейди на одном из самых знаменитых своих плакатов. Шеф пил чай, я пил кофе. Еще про Шефа говорят, что он вегетарианец и защитил про хип-хоп диссертацию в питерском Университете профсоюзов. Он говорит:
– В 1986 году в Донецке я случайно увидел, как парень на дискотеке танцевал брейк-данс. Тогда так странно танцевали брейк-данс под итальянскую эстраду. И я даже не мог понять, как этот человек двигается. Через некоторое время я познакомился с настоящим черным парнем из Конго. И этот парень рассказал, что брейк-данс – не танец, что он сделан из кунг-фу и бразильской борьбы капоэйра...
– Я правильно расслышал – «капоэйра»?
– ...и, по сути дела, является боевым искусством. Мы с Моней стали выезжать на международные фестивали брейк-данса и заняли там навсегда свое первое место.
Потом Шеф уехал в Америку. В Нью-Йорке танцевал с черными парнями брейк-данс на улицах. Сначала черные парни разрешили ему танцевать с ними на одном картоне, потом приняли в команду, но не давали денег. Потом даже стали давать деньги. Шеф заработал немного и вернулся в Москву. В Москве тогда царили Богдан Титомир и группа «Мальчишник».
– Мы понимали, что это шит, – говорит Шеф с такой интонацией, что хочется подложить ритм-секцию.
Они создали группу Bad Balance. Взяли у бандитов десять тысяч долларов в долг на год и записали альбом «Вне закона». А на сдачу купили автомобиль. Вот сколько тогда стоило записать альбом.
– Вы купили автомобиль? А если бы не смогли расплатиться с бандитами, сума-сшедшие?! Вы сумасшедшие?
– Почему не смогли бы? Мы же отбивались. Нас стали звать с выступлениями в клубы «Джамп» и «Пилот». Правда, рынок еще не созрел. На последние деньги мы уехали в Германию. В аэропорту у нас было шесть долларов на шестерых. Мы расстелили картон на улице и стали танцевать. Заработали 80 марок. Переночевали в ночлежке. На следующий день заработали побольше и переночевали в студенческом общежитии. Еще через день латинос пригласили нас жить у них в сквоте. Мы продавались по клубам. Участвовали в европейском туре «Stop The Violence», просрочили визу, нелегально перебрались в Россию через польскую границу.
В России, рассказывает Шеф, тем временем все свихнулись на техно.
– DJ Фонарь был всюду, куда ни кинь. Мы поняли, что лажа, уехали в Лос-Анджелес и записали хит «Городская тоска». Сняли хороший клип, который перевернул мозги.
Клип «Городская тоска» я помню. Он действительно был хороший, но не перевернул мне мозги. Фак ит (не важно). Они издавали еще журнал «Хип-хоп инфо», поехали в тур по ста городам России. На периферии их слушали. Молодые люди подходили к ним после концерта и просили послушать, какой они сочинили рэп.
Но в Москве и Питере ничего не получалось. Те, кто читал здесь рэп, ничего в рэпе не понимали. Из-за их некомпетентности молодежь отворачивалась, слушала попсу и рок-н-ролл. Эту самую молодежь наш МС Михей должен был подсадить на хип-хоп со стороны мелодики. Приучить постепенно. Но не приучил. Ему предложили денег, и он сломался. Момент был тяжелый. Мы собрались...
– Кто?
– Ну люди, которые решают... мы собрались и решили, что надо делать Bad B.Alliance.
– Это был заговор?
– Не заговор, но что-то вроде семьи, где все помогают друг другу просто за респект. Мы сделали «Легальный бизнес», чтобы подсадить студентов и интеллектуалов. Чуть раньше я встретил ДеЦла, который должен подсадить школьников. Еще есть мой сольный проект «Шеff» – это гангстер-рэп. «Тридиджи», «Белый шоколад», Баскет, который будет оформлять телепередачи и клубы. Получается, что все сегменты рынка более или менее охвачены. Каждый занимается своей целевой аудиторией. Мы поехали в Нью-Йорк. Вместо Михея взяли вторым МС Легалайза из «Легального бизнеса». Записались на студии Паффа Дэдди.
– Что сказал Пафф Дэдди?
– Все очень смеялись, когда узнали, сколько у нас есть денег. Они говорили, что на эти деньги можно записать только полпесни. Мы сказали: «О’кей, дайте нам записать полпесни». Они послушали. Сказали, что мы белые негры. Сказали, что они нас респект, и записали нам альбом. Однажды в студию вошел RZA из Wu-Tang Clan. Повесил на стул кожаную куртку, и стул упал. Потому что куртка бронированная. Потому что если в тебе глубины нет, ты как марионетка. От человека прямо веет стилем, он настоящий. Он не врет, понимаешь, у него все серьезно. Пушки, разборки, огромные автомобили. Они шампанское покупают за полторы штуки бутылка, а жрут чайниз-фуд, который покупают на улице. Хип-хоп, понимаешь, – это американская мечта. Сегодня ты на помойке, тусуешься по улице и жрешь чайниз-фуд. А завтра ты выпустил альбом – и стал миллионером.
Баскет Про Wu-Tang говорит и Баскет. Он говорит, что Шеф с Bad B.Alliance придумал то же, что Wu-Tang в Нью-Йорке. Клан. Банда. Все друг друга поддерживают, все друг другу считывают для нового альбома, все друг другу устраивают промоушн.
– А деньги как делят?
– Деньги забирает шеф. Шучу. Глупые вопросы ты задаешь. Легалайз приезжает считать в альбом Шефа просто за респект. Шеф приезжает считать в альбом Легалайза. Я снял клип «Белому шоколаду». Себестоимость клипа получилась долларов двести. Конечно, я надеялся, что если у меня получится клип, я потом стану клипами зарабатывать. Но, в принципе, я работал бесплатно.
– Чем ты зарабатываешь?
– Оформляю клубы.
В роллер-центре на одной стене человек-улитка смотрит ящик. На другой – катается роллер на рампе. Оба – работа Баскета. В Зеленом театре Баскетом и друзьями раскрашен бункер. На улицах Москвы полно граффити Баскета. С Bad B.Alliance Баскет ездит по концертам и рисует фон. Фон потом остается во всех городах, где они были.
В доме у Баскета граффити везде. Начиная с подъезда, где сноубордер Митяй Таракан намалевал любимое число Баскета – 21. За разрисованной дверью – разрисованная квартира. На разрисованной кухне сидит Баскет в широких штанах и бандане и ест рис. Рядом жена Лена и трехлетний сын Глеб. Болтаем про граффити. Как начинали с рижским художником Крысом рисовать рижскими красками Латвбытхим и вообще всем, что брызгает, включая обувной крем. Уличная такая жизнь. Тусуешься, рисуешь на стенах. Баскет начинает рассказывать, что граффити придумали банды из черных районов, чтобы поделить свои кварталы и пометить территорию.
– У каждой группировки был свой шрифт. Но это грустная история, все умерли потом, – говорит Баскет и смеется.
Потом вдруг вспоминает, что завтра надо снимать телепередачу, и хватается за телефон. А мы с Баскетовой женой Леной идем смотреть квартиру. В спальне – граффити и коробки с красками до потолка. Лена поднимает с пола большой мяч – и на нем граффити.
– На лифте тоже были граффити, – улыбается Лена, – но соседи сказали: «Закрасить». Потому что голова у них кружится. Ой, а пойдем покажу, что у нас в туалете! – Открывает дверь в туалет. Там сидит Баскет и разговаривает по телефону. Закрывает дверь. – Ну, в общем, здесь тоже граффити. Нет, сама я не рисую. Мне Баскета хватает. Он одно время даже ходил по ночам на улицу и рисовал.
Из туалета возвращается Баскет с телефоном и рассказывает:
– Tag – это роспись. Когда маркером пишешь свое имя. Ну, «Здесь был Вася». Bomb – это большой, но быстрый рисунок. Часто нарисованный одним или двумя шрифтами. Wild Stile – это уже двухмерный рисунок, там может быть несколько цветов. 3D – объемные вещи, высокий уровень. Charаcters – понятное дело, персонажи. Ну и граффити-дизайн.
С Шефом, Моней, Михеем, Брюсом он познакомился в 87-м на брейк-фестивале. Потом поехали в Питер из своего Донецка – учиться. Летом танцевали, понемножку зарабатывали. И вдруг Шеф позвонил из Москвы, сказал, что тут делается хип-хоп-центр. И Баскет поехал в Москву. Тут же на вечеринке в Эрмитаже нарисовал на оргалите картины. Жили в сквоте в булгаковском доме, снимали квартиру на пятнадцать человек. Все обрились. Всей тусовкой ездили на гастроли. Однажды зимой, возвращаясь с экстремального фестиваля в Самаре, разрисовали поезд и были пойманы на месте преступления. Милиционер говорил про вандализм – до пяти лет строгого режима. Пришлось купить на последние деньги ацетон и «бомбу» с вагона смыть.
– Обязательно запиши. Граффитчики, которые оформляют клубы, все токсикоманы. Целый день же не проведешь в респираторе. У других голова от краски кружится, а у меня, – говорит Баскет, – краска в организме расщепляется и служит вместо еды.
Брюс Раньше они тусовались на улицах. Теперь все больше по студиям. Бас-гитарист Эльбрус по прозвищу Брюс сидит ночью в подвале, микширует что-то на огромном пульте, пытается добиться саунда, как у Маркуса Миллера или Пасториуса. И никто не видит, что у Брюса красные волосы. По улицам Брюсу уже тусоваться вроде как некогда.
– Вот в Нью-Йорке – да. Там кайф по улицам тусоваться. Возле каждого магазина горят огромные пучки благовоний. Из каждой машины сабвуфер – бум-бум. На каждом углу мальчишки считывают «фам-мали-фам-дали» так, что здесь каждый из них сразу был бы звездой. Там музыку тихо вообще не слушают. Стены дрожат. И все курят гашиш ямайский, вот в таких баночках. Они там вообще супер. Я из Донецка переехал, думал, в Москве круто: столица, ритм. Теперь – после Нью-Йорка – Москва кажется деревней хуже Донецка.
Я смотрю на Брюса и думаю, что вот парень поехал из провинции в столицу. И столица все время ускользает от него. И он за столицей гонится, перебирая пальцами по струнам фендеровского баса.
Иногда они снимают баню. Заваливаются туда тусовкой человек в сорок. Это называется «открытие банного сезона». Через пару недель снимают баню снова – «закрытие сезона». И так типа дважды в месяц. Или реже. Все реже и реже. Раньше ходили по клубам. Уличная банда «Уайт Смоки» нападала на них, обвиняла в продажности, хотела побить. Но звукорежиссер Шуруп пригрозил задавить хулиганов автомобилем. Теперь разборки все реже.
Они все больше сидят по студиям. В студии стоит теннисный стол. Шуруп с Шефом режутся в теннис. Говорят, что компания Media Star никак не ограничивает их творческих устремлений.
– Ограничение только одно, – Шуруп серьезен, – трое на трое играть нельзя. Что нельзя – то нельзя.
Легалайз – Они не могут нам диктовать, что делать в хип-хопе, – говорит МС Легалайз, пока Шуруп с Шефом режутся в теннис. – Не потому, что не могут диктовать, а потому, что не понимают в хип-хопе.
– Но ведь Александр Толмацкий продиктовал вам своего сына, ДеЦла.
– Нет. У ДеЦла получилось. Толмацкий сказал, что сын его рвется в бой, предложил попробовать. В принципе, рэп может читать каждый. Надо только быть настоящим. Говорить только то, что знаешь. Рэпперу нельзя сделать имидж. Эти попсовые фишки тут не проходят. ДеЦл мог быть чьим угодно сыном, хоть Толмацкого, хоть Путина. У него получилось, и мы его взяли. Не получилось бы, не взяли бы.
Легалайз рассказывает, как рифма в тексте должна повторяться несколько раз за строку. Читает свой последний текст, и, может быть, я с ума сошел, но мне нравится. А Легалайз нервничает. Он говорит, что стоит перед выбором: пойти дальше, в телевизор, или остановиться.
– Почему, – спрашиваю, – у тебя тексты без мата?
– Публика не готова. Нам, конечно, хочется кормить зрителя мясом, но пока мы кормим его детским питанием. Ты же не слышал моих текстов, которые я писал в андеграунде.
– А есть еще андеграунд?
– Конечно. У нас была группа с парнем по имени Серджей. Он жил несколько лет в Бронксе. Негры считали его своим.
– Почему же он не входит в Bad B.Alliance?
– Не хочет. Совершенно не в правилах Серджея звучать по радио.
– А ты тоскуешь по временам андеграунда?
– Тоскую. Видишь, когда черный парень в Америке записывает успешный диск и сразу становится миллионером, он начинает ездить в огромном лимузине, он пьет коньяк по цене самолета, но ездит он по тем самым улицам, где родился, и коньяк пьет с теми же бродягами, с которыми вчера читал рэп в подземном переходе. Он не меняется. Для меня очень важно, что я продолжаю общаться со старыми друзьями. Меня взяли в шоу-бизнес, а круг моего общения от этого не изменился.
Про Легалайза тоже куча безумных историй. У него коричневый пояс по карате. Он ездил в Японию на соревнования. Он год жил в Конго и почему-то именно там начал писать тексты по-русски. Теперь он нервничает.
– Раньше я писал для себя. Теперь в провинции мы собираем залы по десять тысяч. Наверное, скоро в Москве соберем стадион. Я должен об этих людях думать. Им должно понравиться.
– Брось. Пиши для себя. Если публике не понравится, пойдешь опять в андеграунд. Будешь снова читать с Серджеем для двадцати приятелей.
– Нельзя, мы отряд, команда. Не так уж сильно наша музыка причесана. Зато мы двигаем хип-хоп в массы. Мы – прокладываем путь.