«МК», Гаспарян и Деловая

что это было Главная городская газета 90-х, «Московский комсомолец» был славен не только скандалезной таблоидной рубрикой «Срочно в номер!», карикатурами Алексея Меринова, прокламациями Александра Минкина и борьбой с министром обороны Павлом Грачевым. Каждую неделю на последней полосе одного из номеров газеты поочередно появлялись две музыкальные рубрики. «Звуковая дорожка», существовавшая еще с советских времени и по сию пору ведомая Артуром Гаспаряном, продолжала собственные же традиции, заложенные еще в конце 70-х (тогда «МК» едва ли не первым стал публиковать составленные по итогам читательского голосования ежемесячные хит-парады, по которым хотя бы приблизительно можно было судить о сравнительных рейтингах поп-артистов), и рассказывала о жизни современной отечественной эстрады. «Мегахаус» же, всю дорогу существовавший под предводительством Капитолины Деловой, специализировался на музыке новой и модной (в диапазоне от хип-хопа до тяжелой альтернативы) — и в соответствии с материалом отличался как захватывающей версткой, так и оголтелым языком изложения. Свершившуюся в конце 90-х революцию рокапопса принято связывать прежде всего с журналом «ОМ», а также радио и телевидением, но «МК» и лично Деловая в свое время тоже приложили все усилия для того, чтобы про «Мумий Тролль», Земфиру, Дельфина и тех, кто пришел за ними, узнали миллионы.

Артур Гаспарян

автор и редактор «Звуковой дорожки» (1987 — настоящее время)

«Звуковая дорожка» появилась в «МК» в 1975 году — и в Москве это была самая большая газетная сенсация. «Московский комсомолец» тогда был органом МГК и МК ВЛКСМ, региональной городской газетой с тиражом 100000 экземпляров — больше нельзя было выпускать. И вдруг там появилась рубрика, где впервые в Советском Союзе начала печататься информация о музыкальных коллективах, в том числе зарубежных, о которых не рассказывало ни телевидение, ни радио. Рубрика, в которой слово «рок-музыка» писалось не в кавычках под заголовком «Их нравы». Чуть позже там появились статьи и о наших рок-музыкантах, имевших тогда полуподпольный статус, — «Машине времени», «Воскресенье», «Автографе», «Аквариуме». А так как современная музыка в то время вообще играла сакральную роль, за «МК» сразу же началась охота: его нельзя было купить нигде, подписаться на него было невозможно — в отделениях связи люди выстраивались с утра в страшные очереди. Я тогда еще учился в школе, и доставалась мне газета так: по пятницам я тайным образом проникал в комнату комитета комсомола, где была подшивка «МК», вырывал страничку «Звуковой дорожки» и хранил ее у себя.

Писать статьи о музыке я начал в институте — у нас там была такая многотиражная газета «Комсомольская искра». Но чтобы такие статьи в принципе могли быть напечатаны в советском вузе, надо было делать массу оговорок: мол, рок-музыка как жанр не может быть ни прогрессивной, ни упаднической, что это всего лишь музыкальная форма, и все зависит от того, каким содержанием ее наполнить. В качестве примера приводились немецкие рок-группы типа Puhdys, Caravan, которые играли хард-рок и пели о борьбе за мир. Однажды к нам в институт со своим выпуском приехал «Московский комсомолец», и я познакомился с тогдашним ведущим «Звуковой дорожки» Дмитрием Шавыриным — для меня он тогда был как Гудвин из «Волшебника Изумрудного города». После этого знакомства я начал публиковать материалы в «МК». Помню, мой первый материал был посвящен очень модному тогда «Форуму», первой электропоп-группе в Советском Союзе.

Когда я пришел в газету в 1987 году, все еще существовала официальная цензура, периодически возникали какие-то черные списки групп. Например, группа Kiss считалась пропагандирующей фашизм, потому что у них в логотипе две буквы S напоминали аббревиатуру CC, а у AC/DC в логотипе была молния, которая всем тоже что-то напоминала. Советские группы тоже попадали в эти списки. С цензурой связано было несколько смешных моментов, когда «Звуковая дорожка» балансировала на грани закрытия. Один грандиозный скандал разгорелся, когда вышел очерк о группе «Машина времени» под названием «Поворот», и это была первая большая публикация об этом на тот момент неофициальном коллективе. Вдруг системная газета пишет о музыкантах, которых не признает система! Главный редактор, конечно, получил серьезный выговор. Следующий большой скандал произошел, когда в 84 году к 100-му выпуску «Звуковой дорожки» решили составить хит-парад. Но советские руководители, работавшие в том числе и в «МК», решили, что обычные читатели, не обладающие музыкальным образованием, не могут правильно оценить, кто лучше, кто хуже, и такая форма общественного опроса была запрещена. Тогда газета решил провести опрос так называемых музыкальных экспертов. В результате в одной из категорий на первое место вышла «Машина времени», но так как ее нельзя было упоминать, то ее вычеркнули из хит-парада. Везде были опубликованы десятки, а в категории «Группы» список состоял из девяти пунктов. И кто умел читать между строк, — а в Советском Союзе это умели все, — тот понял, какой группы не хватает. Причем на первое место неожиданно вышла группа «Аквариум» — а это было еще хуже! Более того, лучшей записью был назван экспериментальный альбом «Банановые острова», который записали тогда еще молодые композиторы Юрий Чернавский и Владимир Матецкий, музыка из которого потом звучала в фильме «Асса». Вдруг в «Московском комсомольце» в самый застой, в период очень сильного закручивания гаек, лучшей записью года становится альбом, который нигде не выпущен. Это было воспринято как страшнейшая идеологическая диверсия! Разразился страшный скандал, после которого власти закрыли «Звуковую дорожку» — она не выходила девять месяцев.

В первые годы, когда цензура исчезла, мы наконец обрели полную свободу творчества — тогда мы, помимо того что выполняли свою работу, еще и получали несказанное удовольствие от того, что делали, которое люди сейчас уже не смогут оценить. Появились новые музыкальные издания, особенно бурными темпами начала развиваться светская, бульварная пресса, и на каком-то этапе так получилось, что собственно музыкальная журналистика отошла на задний план. Эта тенденция появилась не вчера, она продолжается как минимум уже два десятилетия — мощнейший дрейф к обсуждению не музыки как таковой, а к музыки как фона для светских новостей. Но в «Звуковой дорожке» в основе всегда были именно музыкальные новости, а светская составляющая присутствовала дозированно.

Когда в «Московском комсомольце» появилась Капитолина Деловая и рубрика «Мегахаус», наша музыкальная реальность после падения всяких железных занавесов, как Вселенная после большого взрыва, стала резко расширяться, в ней завелись новые жанровые ниши — андеграунд, прогрессив, все такое. И в этот момент вышла Капа со своим авторским взглядом. Я считаю, что это было одним из самых ярких открытий в музыкальной журналистике 90-х годов, и лью горючие слезы по поводу того, что Капа это все забросила ради мифического продюсерства непонятной певицы Мары».

Капитолина Деловая

автор и редактор «Мегахауса» (с начала 90-х по 2006 год)

«Мегахаус» был абсолютно авторской рубрикой, страницей о музыке и о людях, которые музыку делают. В том смысле, что в ней появлялись только те события и персонажи, которых я как автор считала достойными и интересными. С моим личным взглядом на них. Ну и, естественно, мой авторский стиль и язык никогда не подвергались редакторскому обезличиванию и искажению. Поскольку в газете «Московский комсомолец» начальниками работали люди не закомплексованные, не заштампованные, а вполне себе с чувством юмора и с широтой взглядов.

Начался «Мегахаус» с организации фестиваля. (Тем же и закончился, кстати.) Когда я пришла в «МК», там имела место «Звуковая дорожка», музыкальная рубрика про тогдашний мейнстрим: группу «Комбинация», певицу Татьяну Маркову, ну и время от времени про «Агату Кристи» и кого-то в этом роде; про рок-группы, которые, как и поп-артисты, раскручивались влиятельными денежными продюсерами. Ни про какую молодежную субкультуру, рейвы с торговцами экстези и бум электронной музыки никто из мейнстримовых журналистов вообще не слыхивал. Игорь Тонких еще не задумал альтернативное движение «Учитесь плавать». Шефф еще только защищал в институте диплом (или даже диссертацию, кажется, писал) по некоей неведомой хип-хоп-культуре. Никита Маршунок, основатель «Казантипа», еще просто катался на доске. А я предложила провести на празднике «МК» настоящий фестиваль для молодежи. Он получился с ярко выраженным гранж-уклоном: в Москве тогда было очень много нирванообразных парней в драных джинсах и тяжелых гриндерсах; в принципе, гораздо больше, чем сейчас очкастых хипстеров. Играли они плохо, но честно и бескорыстно на тот момент. Ажиотаж был невероятный, огромная толпа народу привалила послушать это в «Лужники». 

Все это вылилось в «Мегахаус»: я предложила в газете постоянно писать о не-мейнстриме, о диджеях, стрейт-эйджерах, группах «Ногу свело», I.F.K и Tequilajazzz. А также о стритболе и сноуборде, о моде и образе жизни. То есть обо всем, что интересно «продвинутой молодежи» и труднодоступно поклонникам группы «На-На». Форма должна была соответствовать содержанию. Никаких газетных столбцов-колонок. Нужна была «альтернативная» верстка. Слава богу, именно в тот момент в редакции появились компьютеры, и вместе с ними — парни с дизайнерским взглядом на жизнь. Мы начали заморачиваться, как же творить красоту: текст, бегущий кругалями и спиралями, фотографии, наезжающие друг на друга и перевернутые вверх тормашками.В результате Павел Николаевич Гусев однажды принес мне письмо от «рабочей» семьи Капустиных: «Уважаемая редакция! Убедительная просьба не печатать интервью в рубрике «Мегахаус» сикось-накось, поскольку так их очень трудно вырезать и складывать в папочки!» Редколлегии приходилось принимать непростые решения: на первой полосе — статьи про подковерные интриги в аппарате Ельцина, на второй — слив прослушки генпрокурора, а на последней — какой-то глюконат, грязные панки плюс голая Мадонна с гомосексуально целующимися танцорами. Но мешки писем приносили каждый день. Людей захватывало. Люди открывали другие горизонты, бежали слушать «иную» музыку. И не на уровне 5 тысяч читателей журнала «Птюч». В масштабе многомиллионного тиража самой читаемой российской газеты. В общем, «Мегахаус» стал прорывом в массовое сознание.

50 тысяч человек приходило каждый июнь на фестиваль «Мегахаус» в «Лужники» на празднике «МК». Это еще до «Максидромов» и «Нашествий». «Мегахаус» был первопроходцем среди фестивалей и первооткрывателем очень многих музыкантов для огромной аудитории. С «Мегахауса» стартовали и диджей Грув, и I.F.K, и «Сплин», и «Гости из будущего» (последние тогда, в 97-м, прошу заметить, позиционировались как джангл-музыканты; и у них был именно такой первый альбом «Время-песок»). На «Мегахаусе» была премьера «Точно.Ртуть.Алоэ» «Мумий Тролля» и потрясающий концерт Земфиры c «Четырнадцатью неделями тишины». На «Мегахаусе» была атмосфера. Фестиваль был бесплатен для зрителей и для выступающих музыкантов. Для этого приходилось, конечно, рубиться и вытряхивать из газеты деньги на сцену, звук, экраны, телесъемку. Но всех, в том числе и финдиректоров, потом накрывала эйфория гигантского праздника.

В какой-то момент собственно «молодежная субкультура» перестала быть. Или перестала быть интересной мне. А стали значимыми люди. Сильной стороной «Мегахауса» стали интервью. Поскольку они были личностными и прямолинейными. Я хорошо либо знала, либо понимала людей, с которыми разговаривала. Я именно разговаривала, а не интервьюировала. И человек становился или моим другом, или недругом. Безусловно, личным. Слава богу, никаких «Википедий» во времена «Мегахауса» не существовало. Все мои вопросы были «изнутри», а не из интернета. А ориентиром для вопросов была даже не информация, а ощущение от человека и его музыки. Если человек дерьмо — он и делает, как правило, дерьмо. Ему могут давать петь, допустим, чужие хорошие песни, но рано или поздно все вылезет на поверхность, и станет понятно, кто он такой. И здесь, конечно, я старалась раньше других все точки над i расставлять, не стесняясь в выражениях. «Мегахаус» слыл рубрикой ехидной и скабрезной, и это был мой сознательный выбор. И если правдоруб Вячеслав Петкун, разоблачая попсовый телезаговор против рок-музыки, называл кого то конкретного, допустим, м…даком или х…сосом, мне казалось кощунственным эти точные эпитеты вычеркивать.

Кстати, бывало и такое, что некто, считавшийся настоящим жупелом адской попсни по меркам «Мегахауса», вдруг оказывался неглупым и ироничным человеком. Например, Киркоров, с которым мы ехали как-то в одном автобусе. После «Евровидения» в Риге. А «Мегахаус» вручал постоянные ежегодные «премии», «Итоги года», в которых помимо понятных номинаций вроде «Группа года» читатели выбирали «Героя года» и «Упыря года», самого тошнотного, по мнению аудитории, персонажа. (Все было по-честному, считали читательские анкеты). И если с героями всегда бывал хоть небольшой, но выбор, то упырями почему-то называли из года в год одних и тех же. Земфира становилась «героем» несколько раз за силу музыки и силу характера. «Тату» с продюсером Шаповаловым за то, что взбодрили западный шоу-бизнес и объяснили ему, кто такие русские. Петкун становился за крепкие выражения и лучшего в мире Квазимодо. А тошнило всех почему-то в основном от Киркорова (один раз, помнится, потошнило от Шнура). Но он при личном знакомстве проявил чувство юмора и вообще увел общение в сторону: «А давайте о делах этим чудесным вечером не говорить».

«МК» тогда был единственной российской ежедневной газетой с многомиллионным тиражом. И это производило впечатление на пресс-службу любого артиста и любого мероприятия, естественно. Я ездила на фестивали, на практически все мировые MTV Music Awards, на лондонскую вечеринку Мадонны по случаю выхода альбома «Music», на акустический концерт Radiohead на радио BBC One, и так далее, и так далее. И про все это «Мегахаус» тоже писал. А у какой прессы сейчас миллионный тираж? По моим ощущениям, с газетами и журналами произошло то же, что с рекорд-лейблами. Интернет их практически уничтожил. Кое у кого сохраняются, конечно, небольшие чисто имиджевые позиции. Но вопрос, где черпать информацию, любую, а особенно музыкальную, для людей безальтернативно решен. Они сами все находят в интернете, сами составляют обо всем впечатление. Им не надо, чтоб музыковеды им вещали, что хорошо, что плохо. Благодаря интернету сами все сейчас музыковеды и критики.

Лично я занимаюсь уже несколько лет непосредственно музыкой. Я — менеджер Мары (продюсер — слово, в наших реалиях искаженное нахрапистыми и жадными дядьками; поэтому мы его не употребляем). Мы совсем недавно выпустили новый альбом «Два мира» — это тотальная перезагрузка Мары, это новое. Любое новое должно быть в первую очередь интересно журналистам в стране, где ничего нового в музыке, тем более в мейнстриме, не происходит. И что? Журналисты приходят на интервью, начитавшись об артисте старых статей из «Википедии». Они, журналисты, особенно свежеиспеченные и обеспеченные интернетом, ленивы, инертны и глупы (за редким исключением). Либо они хипстеры. Хочется поставить смайлик. В общем, хорошо, что люди сейчас имеют доступ к музыке и информации напрямую. Их не проведешь. Сами составят мнение, сразу раскусят: кто долбо…б, а кто действительно крут. А вообще музыкальная журналистика перешла в разряд развернутых комментариев к постам в фейсбуке. Лично мне это не очень интересно».